В статье рассматривается роль воспалительных реакций в формировании синдрома дефицита внимания с гиперактивностью (СДВГ). На широком и современном материале рассматриваются механизмы развития окислительного стресса с образованием свободных радикалов, которые, в свою очередь, инициируют каскад воспалительных реакций. Подробно разбираются факторы воспаления, выделяются биомаркеры нейровоспаления и раскрывается их роль в изменении нейротрасмиттерного баланса. Биомаркеры нейровоспаления, выделенные у пациентов с СДВГ, дают противоречивые результаты в некоторых частных вопросах, которые, безусловно требуют уточнения. Но в целом обнаруживают, что усиление воспаления на ранних стадиях развития мозга, по-видимому, связано с фенотипом СДВГ. СДВГ, как принято считать, — наследственное заболевание; следовательно, можно ожидать, что у пациентов присутствуют полиморфизмы генов, связанных с воспалением, что проиллюстрировано на широком материале.Кроме того, рассматриваются проблемы индукции нейровоспаления традиционными для лечения СДВГ препаратами: метилфенидатом и атомоксетином. Отмечается перспективность разработки алгоритмов диагностики и терапии синдрома дефицита внимания с гиперактивностью.

В статье отмечается, что западная модель цивилизации, основанная на культе индивидуальноправовой свободы и предлагавшая базирующуюся на этом культе ясную и оптимистическую картину будущего, развивающегося по законам «либерального прогресса», в последние годы оказалась в значительно мере поколеблена в связи с постинформационным этапом общественного развития, и в особенности, с появлением Интернета. Указанные факторы способствовали усилению в социуме дистрессовых влияний, приводящих к тревожным ожиданиям популяции как реакции на избыточность «бесконтрольного» потока информации и, как следствие, к росту в XXI в. массового запроса на всеобщую безопасность. В период пандемии SARS-CoV-2 проекты тотальной безопасности из фазы абстрактных «биополитических» разработок повсеместно перешли в сферу практической политики. При этом общество — и западное в первую очередь, включая научно-экспертную его часть, — не стремится рассмотреть возникшую при пандемии коллизию «общественная безопасность vs права человека» так же аналитически беспристрастно и критически свободно, как это делали учёные, включая специалистов в сфере общественного здравоохранения, ещё 10-15 лет назад. Возникшая ситуация усиливает отмеченные выше негативные социально-психологические тенденции. Это обстоятельство делает необходимым рассмотрение ситуации пандемии SARS-CoV-2 с точки зрения особой роли её сетевого информационного сопровождения и характера проводимых организационно-методических мер, направленных на борьбу с этим недугом.
Рассматриваются социально-деструктивные и социально-психопатологические аспекты «сетевой эпохи»1, чреватые угрозой развития «массового психоза», что максимально рельефно проявилась именно в ситуации пандемии, притом вне зависимости от конкретных идейных установок той или иной соцальной группы. Подробно анализируются «фактор Сети» и организационно-методические меры, направленные на борьбу с коронавирусом. Делается вывод о необходимости скорректировать неоптимальные тренды, обнаружившиеся в разгар «сетевой эпохи» как в общественных настроениях, так и в действиях властей, с точки зрения более эффективной борьбы с пандемией SARS-CoV-2. С этой целью предлагается учитывать законы «сетевой эпохи» и действовать, активно присутствуя в пространстве Интернета и создавая «изнутри него» информационный противовес его негативным трендам. Перечисляются конкретные направления в осуществлении этой работы.

Изучение нарушений адаптационно-компенсаторных механизмов пациентов с психическими расстройствами делает актуальным сочетанное изучение характеристик пола, психосексуальной сферы и реагирования на стресс при психической патологии. Целью исследования было выявление взаимосвязи типов и направленностей фрустрационных реакций как неосознаваемых компонентов совладания с полом и полоролевым поведением. Обследовано 183 пациента с диагнозами шизофрения и шизотипическое расстройство, рекуррентное депрессивное расстройство, биполярное аффективное расстройство.
В диагностических группах среди мужчин и женщин преобладали лица в возрасте до 30 лет. Применялись «Методика диагностики акцентуаций полоролевого поведения» и «Тест рисуночных ассоциаций». Полученные данные свидетельствуют о том, что среди больных шизофренией мужчины с кроссполоролевой акцентуацией лучше усваивают социально-нормативные образцы поведения, чем женщины с кроссполоролевой акцентуацией; у женщин с шизотипическим расстройством наличие кроссполовой акцентуации полоролевого поведения сопряжено с более низким уровнем социальной адаптации по сравнению с женщинами без акцентуации. Женщины, имеющие шизотипическое расстройство и более выраженную маскулинную полоролевую акцентуированность, обладают профилем направленности эмоциональных реакций при фрустрирующих ситуациях, характерным для мужчин с шизотипическим расстройством.
В онтогенезе взаимосвязи стереотипов эмоционального реагирования и уровня полоролевой акцентуированности меняются. Выявленные половые различия по профилям фрустрационных реакций среди пациентов шизофренического спектра могут частично объясняться полоролевыми особенностями пациентов. В заключение проведенного анализа можно сделать вывод о том, что стереотипы эмоционального реагирования человека и их формирование находятся в тесной связи с полоролевым поведением. Знание такого рода взаимосвязей дает возможность психотерапевту в процессе лечения добиваться понимания пациентом своего поведения, в том числе, его неосознаваемых аспектов.

Актуальность исследования определяется стремительным развитием лечебной косметологии, которая в отличие от пластической хирургии, совершенно не изучена в психологическом и социологическом планах, хотя влияние дефектов кожи лица на эмоциональное состояние, социальную успешность, качество жизни не вызывает сомнения, а их устранение существенно влияет на психологическое благополучие пациентов. Практикующим врачом дерматологом-косметологом проведено сплошное клинико- и социально-психологическое исследование 188 пациенток (средний возраст 39,12+0,81 лет) косметологической клиники. Использованы авторское структурированное интервью и медико-социологическая шкала «Уровень социальной фрустрированности». По 50 параметрам сопоставлялись женщины со слабой, средней и значительной выраженностью косметологической проблемы. Использованы статистические методы анализа (χ2 Пирсона и ANOVA). Анализ клинических данных показал связь выраженности дефекта кожи лица с его характером (симптоматикой), возрастом, коморбидной патологией и эффективностью лечения. Изучены социальные позиции (образовательный и трудовой статус, характер профессиональной деятельности), значимые сферы отношений личности (к себе, к лицам противоположного пола, семейные отношения, наличие и характер психических травм).
Среди психологических и социальных характеристик статистическую связь с выраженностью косметологической проблемы и возрастом пациенток имеют характеристики семейной сферы, мотивы обращения в клинику, субъективная оценка пациентками влияния косметологической проблемы на качество жизни. Результаты сопоставлены с данными современной мировой литературы. Отмечены ограничения исследования, связанные с применением нестандартизованных методов, релевантных, однако, задачам скринингового опроса. Намечены перспективы дальнейших исследований пациентов клиники нехирургической коррекции внешности с применением психометрических (стандартизованных) методов.

Результаты исследований пожилых пациентов с COVID-19 свидетельствуют о серьезной сопутствующей патологии, включающей цереброваскулярные заболевания, инфекцию центральной нерв- ной системы, когнитивный дефицит. Нарушения когнитивного функционирования могут быть обусловлены неврологическими повреждениями, комбинированными и потенциально обратимыми эффектами депрессии, тревоги и нарушений сна.
Цель исследования: выявление когнитивных особенностей пожилых больных, госпитализированных по поводу COVID-19.
Материал и методы: в исследовании приняло участие 35 больных: 15 мужчин и 20 женщин (медиана возраста Med. 61,0. Межквартильный диапазон (inter quartile range IQR 25,0-75,0 процентилей) — 50,0-69,0 с установленным клиническим диагнозом: «Новая коронавирусная инфекция COVID-19 (ПЦР+). Критериями включения явились: 1) подтверждение диагноза COVID-19 клиническими и бактериологическими методами,) отсутствие психических, в т.ч. когнитивных расстройств до заболевания COVID-19. Критерий исключения — возраст до 40 и свыше 90лет. Тяжесть COVID-19 оценивали в соответствии с критериями Временных методических указаний Министерства здравоохранения РФ. Применялись клинико-психопатологический метод, психометрическое тестирование с использованием шкалы MMSE. Мониторинг текущего физического состояния осуществлялся с помощью Национальной оценки раннего предупреждения (The National Early Warning Score (NEWS2) для COVID — 19. Тестирование MMSE и мониторирование NEWS2 проводилось дважды: при предъявлении когнитивных жалоб в первые дни госпитализации (1-е измерение) и при выписке (2-е измерение). Cтатистическая обработка проводилась с использованием пакета STATISTICA 12. При сопоставлении признаков ипользовались двусторонний критерий Фишера и критерий Вилкоксона. Корреляционная зависимость изучалась с помощью критерия Кендалла ( ). Принятый в исследовании уровень статистической значимости p< 0,05.
Результаты. Сравнительный анализ между первым и вторым измерением выявил улучшение когнитивных показателей пожилых больных с COVID 19 к окончанию пребывания в стационаре. Выявлено значимое преобладание медианных показателей: ориентации (Med 9,0, IQR 8,0-10,0 vs Med 7,0 IQR 6,0-8,0; p=.0000), немедленной памяти (Med 3,0 IQR 3,0-3,0 vs Med 2,0 IQR 2,0-3,0; p= .0006), внимания и счета (Med 2,0 IQR 2,0-4,0 vs Med 2,0 IQR 1,0-3,0; p=.0000), воспроизведения слов (Med 2,0 IQR 2,0-3,0 vs Med 1,0 IQR 1,0-2,0; p=.0000); речи (Med 6,0 IQR 6,0-8,0 vs Med 5,0 IQR 4,0-5,0; p=.0000), итогового балла (Med 24,0 IQR 23,0-27,0 vs Med 17,0 IQR 15,0-20,0; p=.0000).
Проанализированы корреляционные связи между итоговыми баллами MMSE при первом и втором измерениях и рядом анамнестических данных. Значимые отрицательные корреляционные связи выявлены с возрастом, тяжестью заболевания (только при 2-м измерении), заболеваниями нервной, сердечно-сосудистой и пищеварительной системами. Не получены статистически достоверные связи с полом, тяжестью заболевания при первом измерении, опухолями, заболеваниями эндокринной, дыхательной и мочеполовой систем.
Заключение. Объективные нейрокогнитивные измерения могут предоставить важную информацию для психоневрологической сортировки и должны быть включены в качестве конечных точек в клинические исследования.

Чрезмерное использование интернета у подростков часто сопровождается нарушением их психоэмоционального состояния, нередко в сочетании с другими психосоматическими расстройствами и высоким риском их трансформации в хронические виды патологии, что свидетельствует об актуальности данной проблемы.
Цель исследования - проведение сравнительного анализа особенностей психоэмоциональных характеристик у подростков Хакасии с различным онлайн-поведением.
Материалы и методы. В период с апреля по октябрь 2021 года обследованы случайные выборки учащихся 3-х школ города Абакана в количестве 393 человек (46,3% мальчиков и 53,7% девочек) в возрасте 12-18 лет (средний возраст 14,5±1,3). Вид онлайн-поведения верифицирован по шкале интернетзависимости Чена (CIAS) по величине общего CIAS-балла. Уровень дистресса, депрессии, тревоги и соматизации определен по опроснику 4DSQ, личностная и реактивная тревожность — по опроснику Ч.Д. Спилбергера — Ю.Л. Ханина. Показатели анализировали в 3-х группах подростков: с адаптивным пользованием интернетом (АПИ), неадаптивным пользованием интернетом (НПИ) и патологическим пользованием интернетом (ППИ). Данные обработаны в программе «Statisticа 12».
Результаты. По данным исследования установлено, что АПИ характерно для 53,2% подростков Абакана, НПИ — для 32,8% и интернет-зависимое (ППИ) — для 14,0%. Структура нарушений психоэмоционального статуса включает наличие у обследованных подростков низкого уровня дистресса (76,8%), депрессии (75,8%), тревоги (85,2%) и соматизации (81,7%); умеренно повышенного уровня дистресса (16,0%), депрессии (12,5%), тревоги (6,9%) и соматизации (16,0%); высокого уровня дистресса (7,1%), депрессии (11,7%), тревоги (7,9%) и соматизации (2,3%). Нарушения психоэмоционального состояния подростков ассоциированы с особенностями их онлайн-поведения. ППИ и НПИ сопряжены с большей встречаемостью высокого уровня дистресса, депрессии, тревоги и соматизации, более высоким уровнем личностной и реактивной тревожности.
Заключение. Оценивая перспективы использования полученных результатов, мы пришли к заключению о целесообразности проведения оценки психоэмоционального состояния и коррекции его нарушений у подростков с дезадаптивным сетевым поведением для снижения риска развития психосоматических расстройств у данного контингента.

Посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) — психическое расстройство, развивающееся вследствие мощного психотравмирующего воздействия угрожающего или катастрофического характера, сопровождающееся экстремальным стрессом, основными клиническими проявлениями выступают повторные переживания элементов травматического события в ситуации «здесь и сейчас» в форме флэшбеков, повторяющихся сновидений и кошмаров, что сопровождается чаще тревогой и паникой, но возможно также гневом, злостью, чувством вины или безнадежности, стремлением избегать внутренние и внешние стимулы, напоминающие или ассоциирующиеся со стрессором. ПТСР имеет тенденцию к формированию личностных нарушений, характеризуется высокой распространенностью сочетанной патологии и тяжелыми социальными последствиями. Совершенствование диагностических алгоритмов является важной составляющей помощи, оказываемой пациентам с ПТСР ввиду необходимости точной дифференциации и верификации расстройств, а также разработки и совершенствования персонализированных методов терапии. В статье на основании обзора отечественной и зарубежной литературы освещены актуальные вопросы классификации ПТСР, приведен алгоритм диагностики в контексте междисциплинарного подхода. Отмечена важность и комплексность персонализированного обследования, рассмотрены основные этапы, методы и диагностические инструменты, необходимые для клинической верификации ПТСР. Рассмотрена необходимость привлечения медицинских психологов в полипрофессиональные бригады для участия в проведении лечебно-диагностических мероприятий с целью определения сохранных и нарушенных вследствие болезни индивидуально-психологических особенностей пациента, выделения мишеней психотерапевтического воздействия, объективизации динамики терапевтических мероприятий.

В монографии «Kritische und klinische Betrachtungen im Gebiete der Sinnestäuschungen» (1885) и в её русском варианте «О псевдогаллюцинациях» (1890) В.Х. Кандинский впервые в мире представил детальную дифференциацию клинических форм сенсорных обманов, выделив простые галлюцинации, сноподобные галлюцинации и две разновидности псевдогаллюцинаций. Здесь же он изложил описания феноменов, внешне напоминающих обманы чувств, но ими не являющихся. К ним он отнёс насильственную речь, некоторые формы патологии идеаторной сферы и патологии сферы воображения.
Ряд описанных автором ментальных состояний позже вошли в психиатрический лексикон под новыми названиями: «речедвигательные галлюцинации» (Séglas), «бред воображения» (Dupré и Logre), «аутистическое мышление» (Bleuler), «гипотония сознания» (Berze), «онейроидная форма переживания» (Mayer-Gross). Клинические описания Кандинский дополнил оригинальной патофизиологической гипотезой. Автор полагал, что в актах сенсорного восприятия и в происхождении форм его обманов в разной конфигурации участвуют таламус, специфичные для каждой модальности и мультимодальные клеточные группы сенсорной коры, центры абстрактных (символизированных) представлений и центр Брока; важнейшее значение имеют состояние лобных функций и характер отражения образов восприятия в сознании. Свою гипотезу автор проиллюстрировал схемами дифференцированного вовлечения таламокортикальных и транскортикальных сетей. В статье проанализированы причины, из-за которых гипотеза Кандинского до последнего времени оставалась неизвестной специалистам, а его описания форм сенсорных обманов преподавались в искажённом или упрощённом виде. Хотя целевая проверка гипотезы никогда не проводилась, все основные её положения подтверждены результатами современных исследований. Российские психиатры успешно применяют разработанную Кандинским систематику галлюцинаций в клинической практике. Остающаяся по сей день единственной, клинико-патофизиологическая гипотеза Кандинского чрезвычайно перспективна для изучения этиопатогенеза психических болезней и разработки эффективных средств их лечения.